Смеркалось. Наконец-то этот ужасный день подходил к концу.
Пэнси, натягивая на себя капюшон, быстрым шагом направлялась в сторону выхода из замка, время от времени оглядываясь, чтоб кто-нибудь, во имя Мерлина, не последовал за ней. Подобные прогулки могли плохо сказаться на репутации старосты Слизерина и привести к снятию девушки с занимаемого ею поста, поэтому она тщательно скрывала даже от "своих" эти поздние походы.
Сегодня Паркинсон как никогда нужно было попасть в Запретный лес, чтобы отвлечься хотя бы на некоторое время от всех этих мрачных дум, на которые навел ее недавний разговор с Драко. Точнее, как разговор. Обмен репликами, не более - каждый из них пытался докричаться до другого и в итоге слышал только себя. Но слизеринка узнала нечто такое, о чем вовсе не должна была знать, несмотря на то, что так хотела. Теперь она находилась в растерянности и абсолютно не понимала, что делать дальше с таким "знанием".
Пэнси оделась как можно теплее(хотя октябрьский вечер выдался не очень холодным), но все равно дрожала. Не просушила вовремя одежду после своих похождений под дождем - и вуаля! - получила простуду в подарок. Озноб не проходил, и слизеринке был необходим горячий чай с малиной, а никак не еще одна прогулка. Однако сверток с лакомством для единорожки оттягивал карман мантии, а потому лечение физическое временно откладывалось. Девушке требовалось лечение моральное.
Вообще, если говорить откровенно, слизеринка часто навещала своего лесного друга. Удивительно, магическое существо почти тут же приняло Паркинсон и совсем ее не боялось, с удовольствием поглощая всю еду, которую она приносила. Пэнси пару раз даже гладила единорожку, если та была в настроении, что, как несложно догадаться, случалось не так часто.
Староста Слизерина прекрасно помнила все лекции по УЗМС, посвященные единорогам. Эти гордые животные редко показывались людям, так что Пэнси считала себя настоящей счастливицей, ведь она могла практически регулярно наблюдать вблизи за этим неимоверно красивым созданием, и оно при этом воспринимало ее визиты вполне благосклонно(в отличие от большинства знакомых с Паркинсон персон). Маленькая единорожка обычно была вовсе не прочь поиграть с девушкой, и в такие моменты все проблемы, терзавшие слизеринку, забывались. И это было прекрасное время, свободное от невзгод. Иллюзия, конечно, а так приятно.
Прокравшись мимо загонов, Пэнси вышла к полянке, формально значившейся еще территорией Хогвартса. Отсюда начинался Запретный лес. Да, не будь она сейчас в таком отвратительном расположении духа, вряд ли бы решилась сюда прийти, ибо дел, на самом деле, было по горло. Резко захотелось взять и уйти отсюда пока не поздно, но девушку остановил шелест листьев. Откуда-то из кустов показалась маленькая единорожка. Она была чуть золотистого окраса, а ее шерсть излучала едва заметное свечение. Понятно, что еще жеребенок, но существо двигалось уже с присущей лишь единорогам грацией, что была непостижима даже, казалось бы, столь похожим на них внешне лошадям. Единорожка в ожидании уставилась на слизеринку и та, усмехнувшись, разложила перед магическим зверем содержимое свертка.
- Кушать подано, - произнесла с улыбкой девушка, наблюдая, как осторожный зверь сначала нюхает, а потом пробует на вкус лакомство, но, к удивлению Пэнси, отходит на шаг назад, отказываясь продолжать трапезу. - Как? Не хочешь? Ну вы, простите, и зажра... закушались, Ваше Величество, - недовольно пробормотала Паркинсон, силясь понять, что тут не так. Наклонившись, чтобы убрать разложенное, девушка почувствовала, как что-то уткнулось ей в голову - слава Мерлину, не рог! - и чуть не осела на землю, увидев напротив своих глаз лоша... единорожью морду. Да, звучит как-то не очень.
И как раз в самый неподходящий момент слизеринка не удержалась и чихнула. В тишине поляны этот звук оказался чересчур громким.
Дурацкая простуда, - с раздражением заметила про себя Пэнс, и очень удивилась, заметив, что от столь резкого звука единорожка не скрылась в лесу, а все еще с любопытством наблюдала за девушкой, будто та была каким-то диковинным экспонатом.

У до этого момента спокойной единорожки что-то мелькнуло в глазах, и она отпрянула назад. В ту же секунду Пэнси услышала сзади себя звук чьих-то шагов, и сердце в груди бешено застучало.
Неужели, попалась? - крутилась в голове одна-единственная мысль, от которой все внутри похолодело. Она же тщательно проверяла, чтобы за ней никто не следовал, разве нет? Каждая тень, каждый шорох - она была полностью уверена, что ничего не ускользнуло от ее внимания! Как же это так получилось?
Впрочем, обыкновенная фраза "будьте здоровы" прозвучала как-то спокойно и буднично, и девушка почти тут же расслабилась. Обнаруживший Пэнси человек явно не желал ничего особо выяснять, что уже само по себе оказалось для слизеринки облегчением. Никто за ней не следовал, не хотел подловить на чем-то неправильном(хотя, это с какой стороны посмотреть) или наказать за пребывание на окраине Запретного леса, когда все ученики магической школы должны находиться в замке.
Пэнси обернулась и обнаружила их нового преподавателя УЗМС. Благо, не Снейп, но, конечно, все равно не самый лучший расклад.
Преподаватель мог вполне снять пару десятков баллов, взять старосту за шкирку и отправить ее прямиком к выше упомянутому декану, чтобы тот во всем разобрался. Но все же не это больше всего пугало Пэнс.
- Благодарю, - ответила Паркинсон настолько безучастно, насколько только могла, чтобы скрыть свою растерянность. В данный момент она почувствовала себя весьма... смущенной? Удивленной? Не в своей тарелке? Не на своем месте? Или все вместе? На уроках Чарли Уизли Пэнси едва ли выглядела заинтересованной хоть в чем-то, кроме своих разговоров с Дафной и Миллисентой, и тут - нате! - пришла навестить маленького единорога и накормить его. Ну не смешно ли?
Находясь в замешательстве, сложно придумать какую-либо более-менее стоящую отговорку, сохраняя при этом всю свою невозмутимость и спокойствие.
Все хорошо, Пэнс, успокойся, он не кусается, - а вдруг?.. Бред. Она была чересчур помешанной на репутации, пора было уже с этим завязывать. Ну, узнает пара-тройка десятков человек(хотя, скорее всего, побольше) о том, что Пэнси Паркинсон ходит сюсюкаться с единорожками в Запретный лес, и что с того? - Все пропало, - ответила сама себе девушка и еле-еле удержалась от того, чтобы обреченно не вздохнуть.
Ну какой черт ее дернул сунуться сюда?
Но что сделано, то сделано. Благо Пэнси не в первый раз приходилось врать, защищая свою так называемую честь. В этот раз она тоже была готова выдать целую тираду, выслушав которую ни один человек не вспомнит, с чего вообще все начиналось. Но девушка медлила. Ее интересовала реакция преподавателя. Какой она будет? Удивление? Ступор? Насмешка? Или сэр не удосужиться отреагировать вообще, а лишь схватит нерадивую студентку за локоть и отправит отбывать наказание?
Эти размышления на пару мгновений помогли забыть о мыслях, заставивших слизеринку нанести визит своему маленькому животному другу. Сложно поверить, но в последнее время Паркинсон стала относить себя к людям, считающим, что лучше уж иметь в качестве друга зверя, нежели человека. Это было значительным прогрессом. Раньше она вообще отрицала существование дружбы как таковой.
- Здравствуйте, сэр, - девушка поднялась на ноги и откинула капюшон мантии, который все равно больше не выполнял своей функции и теперь лишь мешал. - Сегодня вечером хорошая погода, неправда ли? Особенно в сравнении с тем, какой ужас творился вчера.
Гнусавый голос Пэнси звучал несколько смешно - простуда давала о себе знать, но она упорно делала вид, что все нормально. Даже если все было далеко не нормально. И дело не в заложенном носе. Типичная студентка Слизерина, Паркинсон держалась ровно и спокойно и все же умудрилась выдавить из себя какое-то подобие улыбки. Будто бы и не она была сейчас замечена преподавателем в Запретном лесу, нарушая правила и абсолютно позабыв про собственную репутацию.
Да, этот год действительно отличался от всех предыдущих. Девушка и раньше не раз попадала в дурацкие ситуации, но все как-то рано или поздно возвращалось на круги своя. Сейчас же возникало чувство, что происходит какое-то действо, в котором Пэнси участвует не по своей воле и оттого необратимо меняется.