Ощущение сладкого вкуса победы – это нечто дурманящее и пьянящее, особенно в сочетании с эйфорией и парой бутылок огневиски, а может быть и не парой… в прочем, разве стоит забивать голову абсолютно неинтересными подсчетами. Примерно такими же, как минимальный разрыв в очках между командами Слизерина и Рейвенкло. Когда гордо произносишь слово П-О-Б-Е-Д-А не требуется никаких НО. Никто же никогда не будет упиваться своими достижениями, при этом излагая полный комплект сопутствующих неудач.
Слизеринская команда в свойственной ей манере не упустила подобного шанса, снова покичится своим самолюбием, славой и высоко вздернутыми носами. Досталось всем, кто попался им на пути от раздевалок на стадионе до серебряно-зеленой гостиной в подземелье замка. Особенно почему-то злые «улюлюканья» и насмешки сыпались в сторону гриффиндорцев, не коим образом не причастных к данному матчу. Но в прочем это не было такой уж странностью и необычность, на которой стоило бы заострить внимание.
Под веселые гулы толпы довольных фанатов команды и сокурсников Малфой ввалился в общую гостиную Слизерина. Как и все студенты, змеиному факультету было не занимать в веселых пирушках и буйных празднествах. К тому же Снейп был крайне рад, (насколько это вообще было возможно), и наверняка не стал, бы пенять на любимых подопечных, разгоняя их по спальням после отбоя. Хотя и отменять громадного задания по зельям он тоже не стал. Между тем эйфория нехилой попойки и всеобщего веселья уже успешно разлагала всех присутствующих в гостиной  студентов. Драко успел еще несколько раз в деталях описать, как в решающий момент он умудрился поймать золотой снитч и принести своей команде сладкую победу, после чего счел свою персону слишком уставшей и, отвоевав, с помощью двух верных телохранителей себе лучшее место в гостиной, упал на диван, закинув ноги на его спинку. Диван по привычке стерпел такое неподобающее отношение к своей обивчатой персоне, и позволил слизеринскому принцу почивать не только на лаврах собственной гордости, но еще и на его мягких подушках. Сразу же в поле зрения Драко замаячила фигура Паркинсон, Малфой предусмотрительно спрятался от нее за спинами Крэбба и Гойла, с очередной бутылкой огневиски. Зная свою своенравную, и временами не очень кстати правильную подругу, он решил от греха подальше, а вернее к нему поближе, скрыться от Пэнси.
Слизеринская гостиная продолжала гудеть. Малфой поддаваясь всеобщему куражу, рассказывал двум сокурсницам, увлеченно раскрывшим рот от впечатлений, какую-то неимоверную историю из своей жизни. На какой-то момент Драко даже забыл с чего начал, свой явно выдуманный рассказ, и в поисках спасательного круга заскользил помутневшим взглядом по гостиной. Взгляд не нашел ничего лучшего, как остановиться на кузине Лестрейндж. Ну а чем не спасительный вариант.
- Эй, Изабель, а ты не подумала о том, что не поздравить собственного кузена с победой, это дурной тон? – Несмотря на немного плывущий рассудок, оскорбительные и задевающие речи Малфой всегда составлял с исключительно утонченным вкусом и преподносил их своей жертве с особым изыском. – Мне казалось, я не видел тебя на поле. – То, что дражайшая кузина терпеть не могла «бездумные полеты за мячиками на метлах» именуемые квиддичем, Драко знал не понаслышке, но это абсолютно не мешало ему задевать этим Лестрейндж. – Или может быть, ты болеешь за Поттера?! – В гостиной сразу послышалось несколько неодобрительных вскриков. Малфой остался крайне доволен наведенным им кипешем. Он вальяжно скрестил руки на груди, и предоставил своей кузине право парировать ему. Скажем так, с недавнего времени нарываться на эмоциональную Изабель, стало одним из излюбленных хобби Драко. Вот и в этот раз, предвкушая неподдельный взрыв чувств, он приготовился к великолепному завершению феерического вечера.

Отредактировано Draco Malfoy (2016-04-19 01:35:04)

Иногда, тебя начинают посещать довольно странные мысли. Что бы ты стал делать, не будь рядом с тобой тех или иных людей? Кем бы ты был без них? И насколько они важны для тебя? Признайтесь, подобные дилеммы закрадывались в любую голову хотя бы пару раз. И в этом нет ничего странного. Ведь не зря же по окружению человека можно судить и о нем самом. Если быть откровенно честными, Малфоя такие мысли не посещали никогда. (В последствие он, конечно, начал задумываться о том, как было бы чудесно, если бы, кое-кого наоборот можно было бы исключить из касты его знакомых, но это совсем другой расклад истории). Самовлюбленный слизеринец, к сожалению, воспринимал слишком многое, как должное. Свою семью и их положение, Кэбба и Гойла, своих сокурсников, как будто они всегда были рядом, и как будто они всегда будут рядом с ним, где-то поодаль, на нужных местах. Вот только насчет одной особы Малфой так и не смог до конца определиться. И если с Паркинсон все было понятно, и в сознании Драко плотно укоренилась мысль о том, что Пэнси никуда не денется, и как навязчивая тень будет маячить рядом, изредка влезая со своими жутко «полезными» советами, то с Лестрейндж дела обстояли немного иначе. С кузиной ему всегда предстояло держать себя на стороже. Она не давала расслабиться и забыть о своем существовании. Навязчивой идеей постоянно всплывала то здесь, то там. Наверное, гены Беллатрисы не могли пропасть бесследно, и нашли полное отражение в Изабель.
В очередной раз Малфой почувствовал себя втянутым в некую игру, которая завязалась, как только Драко вздумалось поиронизировать над Изабель.
Всему виной огневиски. – Заключил слизеринец, иначе с чего бы ему вообще вздумалось заговорить со своей кузиной.
Вынырнув из своих непродолжительных мыслей, Малфой лишь пожал плечами, принимая у Лестрейндж очередной бокал и игнорируя, ее выпад относительно недавних собеседниц слизеринца.
- Отец говорит, у меня есть право выбора. Считай, это были неудавшиеся варианты. -  Из уст Драко подобный лозунг прозвучал, как тост, во всяком случае, ему это непременно так показалось, поэтому Малфой незамедлительно за него выпил. Хотя менее чем через год эти вот самые слова покажутся Драко до омерзения глупыми и абсолютно неправдивыми, но сегодня они имели полное право на существование. Право выбора, а так же личного пространства Малфой тут же подтвердил, благочестиво отпустив своих верных телохранителей на все четыре стороны. Будучи в атмосфере располагающей к разного рода авантюрам, лишние уши, даже такие дубоголовые как эти, были излишними. – Всегда было интересно, чем ты занимаешься в то время, когда вся школа находится на поле для Квиддича. – Усмехнулся Драко. На самом деле этот вопрос пришел ему в голову только что, но тут же был интерпретирован его создателем, как неплохая затравка для того что бы раззадорить Изабель. – Знаешь, у меня было несколько вариантов: библиотека, библиотека, хм или может быть библиотека. – Нет, Лестрейндж отнюдь не была заучкой Грейнджер, но это абсолютно не мешало Малфою подумать об этой теории вслух. Всеобщее веселье между тем, незаметно отступило куда-то на второй план. Иронизировать над кузиной оказалось куда как приятнее, чем развлекать толпу сокурсников и провозглашать громогласные тосты за величие Слизерина, по кругу. – И вообще Изабель, тебе не идет быть такой безучастной к моей персоне. – Драко еще раз усмехнулся, и без лишних предупреждений положил свою голову на колени Лестрейндж.
Каждый должен знать свое место. – Где-то на уровне подсознание пролепетало ехидство.

Отредактировано Draco Malfoy (2016-04-20 21:50:20)

Сердце умирает медленно, сбрасывая надежды как листья,
до тех пор пока не останется ни одной, ни единой надежды. Ничего не остается...

Просторная комната с темным убранством стен – цвета статности и холода буквально обволакивала Драко. И как бы это ни было странно, казалось, начинали давить на него. Серебристо-зеленый узоры начинали плыть перед глазами. Удивительно. Хотя при соотношении употребленного алкоголя и горячей крови это сводилось к абсолютно логичному состоянию. Малфой осторожно дотронулся до своих висков, будто проверяя на месте ли они. Убедившись в их целости и сохранности, слизеринец прикрыл веки, ощущая неожиданный прилив смеси нежности и наслаждения, от прикосновения Лестрейндж к своим волосам. Но, несмотря на то, что где-то в глубине души все нервные окончания тут, же обнажились донельзя, ни словами, ни выражением своего лица Малфой этого не показал. На секунду задумавшись, он даже демонстративно зевнул для полноты картины непринужденности и безразличия к действиям кузины.
- Да ну? И часто ли ты видел меня в библиотеке? – Драко недовольно поморщился. Он не любил когда его ироничные шутки начинают разбирать на составляющие, поэтому ненавязчиво протянул, будто отмахиваясь от скучного вопроса:
- Нет. Ты не эффектно смотришься на фоне древних фолиантов. 
Ты ведь не Грейнджер. Тут же поспешно съехидничало подсознание. И почему эта грязнокровка весь вечер попадает в его фразы, вместе со своим очкастым дружком. Кажется, это начинало походить на помешательство, но Малфой мало придавал подобным моментам значение. А между тем по всем венам разливалась горячительная жидкость, от которой начинало заволакивать рассудок. Медленно, но верно. К тому же пальцы Изабель, ненавязчиво перебирающие волосы Драко, подливали пущего масла в огонь. В одну секунду слизеринец даже обрадовался, что не видел свою кузину, и тут же решив в очередной раз искусить судьбу, начал воодушевленно рассматривать Лестрейндж, настолько насколько позволяло расположение Малфоя. К тому же пользуясь ее неожиданным вопросом, это было вполне уместным. Вскинув левую бровь кверху Драко беззастенчиво начал изучать свою кузину. Взгляд его заскользил сначала по ее темным волосам, глазам, без отблеска, в которых угадывалось его собственное нечеткое отражение, по всем ее аристократическим чертам, скулам и даже губам. В результате столь тщательного изучения слизеринец неохотно поднял голову с колен Лестрейндж, в одночасье, оказавшись напротив нее. Теперь взгляду Драко предоставлялась полная картина. Такая тонкая, такая податливая, такая манящая фигура. С совсем нелогичными и нерациональными изгибами. Без всяких прямолинейностей и точных жестов. Такая непосредственная, и кажется, несмотря на здравый смысл, совсем незнакомая. Вернее знакомая, но будто бы не до конца. На секунду Малфой поймал себя на мысли о том, что, наверное, впервые за все время их знакомства, вот так вот рассматривает Изабель. Иначе чем объяснить, то, что только сегодня он увидел ее всецело в отблесках каминного огня. Такую, какой она никогда раньше ему ни казалась, а быть может даже не была.
Это было необъяснимо. Перед глазами все плыло. Малфой осознанно чувствовал свою двойственность. Было два человека. Один Драко - прежний, и Драко - другой... Раньше он только чуть высовывал свои лохматые лапы из скорлупы, а теперь вылезал весь, скорлупа трещала, вот сейчас разлетится в куски и... и что тогда? Дабы унять непокорность своих необъяснимых порывов, слизеринец отодвинулся на пару метров от Лестрейндж, будто бы за очередным бокалом.
- Тебе не идет быть гадкой стервой. Это место занято твоей матерью. – Не задумываясь, выпалил Драко, не на мгновение, не задумавшись о том, что могли бы повлечь за собой эти слова, произнеси он их не в гостиной Слизерина, а например, в доме своей благоверной тетушки.
Ну и плевать, она же хотела, услышать от меня правду. Сегодня она такая. – Опрокинув в себя очередной стакан горячительного яда, Малфой склонил голову на бок и продолжил.  – Не идет, когда ты пытаешься решать все за других, и делаешь поспешные, обманчивые выводы. А в остальном, ты очень даже ничего... – Усмехнулся Драко. Он понял, что разговор стоит перевести в более безопасное русло, хотя брать назад уже сказанного, тоже не собирался. У нее будет время подумать над этим. Но не сейчас. – А вам пора, по своим комнатам. По разным! – Неожиданно резко, произнес Малфой, запуская пустым бокалом в единственную парочку в гостиной, так не хотевшую прощаться друг с другом. Пугать и стращать слизеринцев, не было для Драко таким уж непривычным делом. Если бояться свои – чужие будут бояться тем более. А страх – это определенного рода авторитет, разве не так добился своего триумфа Темный Лорд. – Но не в моем вкусе, имей в виду… - Снова повернувшись к Изабель, добавил парень. Не сомневаясь в том, что кузину это, конечно же, заденет за живое. Что-то в ней казалось Драко неопределимо манящим и жадно нужным. Нужным именно сейчас. Неоправданно, мучительно необходимым. Еще через секунду его взгляд коснулся фигуры девушки, дополняя целостность образа. Малфой потаенно улыбнулся. Бездна, которая всегда грозилась, поглотить слизеринца, теперь казалась практически реальной и находилась на расстоянии вытянутой руки. Неистово хотелось нырнуть в нее с головой, команды которой отдавало бездушное тело.
- Совершенно, абсолютно не п_р_и_в_л_е_к_а_ю_щ_а_я  меня, ни коем образом… - Отчеканил по буквам Драко, резко сокращая расстояние между собой и Лестрейндж. И сразу же - рука его вокруг ее шеи - губами в губы... нет, скорее куда-то еще глубже, еще страшнее... Нестерпимо-сладкие губы - это был явно не вкус огневиски, не говоря ни слова вновь и вновь опрокидывали в темноволосую слизеринку несколько глотков жгучего яда, а потом - еще - и еще... Малфой будто отстегнулся от земли и самостоятельной планетой, неистово вращаясь, понесся вниз, вниз - по какой-то не вычисленной орбите... Поистине он мог бы поманить пальцем любую из тех, кто был сегодня в гостиной, о высокомерном слизеринце перешептывались многие студентки, но, ни одна из них не тянула к себе так, как Лестрейндж. И черт, бы ее побрал, это было абсолютно непонятным и необъяснимым явлением.

- Кажется, нам лучше бы отсюда уйти, мой дорогой братец..
Драко обдало ледяной волной. Картина, плывущая перед глазами, снова оказалась в фокусе. Пазл сложился воедино. Малфой совершенно забыл кто он, кто она, и самое главное кто они друг другу. Хотя на ум и пришла мысли о том, что чистокровные волшебные семьи только и живут тем, что заключают браки между друг другом, и увеличивают свою численность. Но, несмотря на этот весомый аргумент, Драко почему-то представил, как бы Люциус и Нарцисса отнеслись к своему еще более тесному родству с семейством Лестрейндж. И если с матерью было все предельно ясно, то всплывшее в воображение, искривленное смесью ужаса и непонимания, лицо отца, вызвало у Драко неподдельную улыбку. Полностью удовлетворенный такой ироничной иллюзией Малфой снова отпустил свой рассудок в свободное парение, взаимоисключив любые развития дальнейших событий. И вот она уже просто она, без имен, фамилий и статусов. И игра продолжается на ржавых шести струнах, колки скрипят и закручивают упругий нейлон донельзя. Становится неимоверно терпко ощущать ответные действия каждой клеткой своего тела.
Это странно, когда тобой главенствует, не рассудок, а нечто совсем иное. Некая сила животного происхождения, поладить с которой бессмысленная трата времени.  И потому поспешно следуя за навязчивой мыслью, Драко притянул Лестрейндж к себе, с особой требовательностью, заставляя покинуть обветшалый диван, и в такт очередным поцелуям переместиться из гостиной в темную пустую комнату. Аморальность отдельных апартаментов старост факультета грозила зашкалить, и вряд ли их начальное предназначение совпадало с нынешними действиями слизеринских студентов, но, черт побери, кого это когда-либо волновало.
Ощущая позвоночником деревянный хребет, закрываемой за собой двери, Малфой опрометчиво заглянул в бушующий океан – глаза Лестрейндж, из чего успел уловить последнюю внятную мысль, о том, что вместе со своей кузиной он быстротечно скатывается в пропасть, чертовски приятную пропасть.
Ровно два раза придется Драко воскресить этот вечер, после, в своей памяти. Ровно два раза он попробует воссоздать, не картину, но чувственную гамму красок, обладавшую ими в этот момент. Первый – когда останется наедине с собой и своими страшными помыслами. Когда рассматривая собственное отражение в зеркале, будет порываться пойти к ней, и с силой открыв дверь, выпалить все, как на духу – не посмеет и не пойдет. Второй раз – когда она сама снизойдет до него, не просто так, неся с собой весть о том, что Драко избрал неверный путь, расходящийся с ее мировоззрением и взглядом на жизнь. И смогут ли они закончить эту встречу мирно или же попросту один из них убьет другого – совсем не известно. Парадокс был лишь в том, что и в одном и втором случае Малфой вспоминал об этом вечере, как о единственном моменте, когда Лестрейндж была не Лестрейндж, а его неосознанным влечением, не имеющим ничего общего с его истинной кузиной, совершенно не такой как она. Просто сгустком манящей чувственности, в которую хотелось погрузиться без остатка. И как, наверное, усмехнувшись на утро, отметит сам Драко – сгустком из крепкого алкогольного опьянения. И все же, все же, все же…
А дальше, лишь отчетливое ощущение цепкой хватки на своих плечах, и кажется, даже на спине. На светлой коже – определенно останутся непотребные следы, которые, конечно же, можно будет ловко скрыть под форменной рубашкой и мантией – Драко неосознанно скривился – в темноте помещения его гримаса осталась, определенно, не замеченной.  Тогда на действие следует отвечать только противодействием  - особо не задумываясь вцепиться в темную копну волос, заставить ее прогнуться и уловить ту власть, которой в данной момент обладает отнюдь не Лестрейндж. Это походило на глупое соревнование, в котором Малфой был не согласен на паритет. Игра только по его прихоти, как это было всегда, отчетливо  делать то, чего требовало тело, в тот момент, когда разум скандировал о том, что в такие игры главное не заиграться. Настойчиво заставляя Изабель избавиться от мешающего верха - открыть возможность доступа к не менее притягательному и манящему – и со всей опрометчивостью, обдавая жаром обнаженную девичью шею.
И в этот глупый момент начинало приходить осознание того, что такую, как она, наверное, даже можно было любить. Но любить сложно и очень опасно в любое время, особенно когда ты практически связан по рукам и ногам страшными цепями из множества сотен звеньев. В таком случае оставалось лишь обладать, иметь. Как впоследствии поймет Драко, обладание, по сути, не такое уж и плохое право в мире, где тебе больше не позволено ничего.
Ощутив очередное резкое прикосновение на своей спине, Малфой оторвал от себя руки девушки, и сильно сжав ее запястья, с маниакальной быстротой прижал Лестрейндж к стене, будто бы по наитию, не задумываясь ни о чем, ощущая стойкий жар близости, без лишней галантности и нежности. И снова умопомрачительное желание, делящее Драко надвое. Нет, скорее на сотни, тысячи раздробленных частиц. Теряя самообладание и контроль, но оттягивая момент неизбежности до предела. Стоит лишь переступить грань и спровоцировать этот исход. Хватило бы и доли секунды, что бы мужская сила одолела хрупкое изящество, но азарт игры оттягивал чарующий момент. Зато  Малфой беззастенчиво ступил на тонкую грань провокации - медленно прошелся ладонью по гладкой коже – по тонкому изяществу все ниже и ниже.

Отредактировано Draco Malfoy (2016-04-23 17:01:07)

Если можно было бы задержать дыхание, так что бы ни на раз, а навсегда. Да вдобавок остановить время. Растянуть неизбежность до необусловленных границ. Что бы не сходились в биении сердца ни чувства и ни помыслы, что бы рассудок упрямо молчал. Что бы безжалостно-бесстрастный взгляд мягко не поглощал волю, ломая хрупкое нетерпение. А как бы хотелось обнажить не только тело, но саму суть – свою душу. Но душа нынче не в чести, этот продукт не ценится на рынке утех, и не покупается за томные ночи, полные вожделения. Да и кому бы говорить о душе, когда совсем не имеешь о ней представления, совсем не знаешь для чего она и зачем. Возможно, это бесценное понимание придет позже, и выставит все твои поступки наголо. Заставит не единожды разбиваться вдребезги и биться об лед неутешительных выводов.
Давай ты на сегодня просто Она, а я пожалуй буду просто Он, и закончим на этом. Что бы завтра смотря друг другу в глаза, не искать продолжения. Давай просто будем. Просто на уровне физиологии, без глупой логики, без того, что люди называют искренностью и чувственностью. От фильмов о светлой любви тянет блевать, слишком они вычурные и неестественные. Кисейные барышни заламывают кисти своих фарфоровых рук – Лестрейндж же бьется в экстазе предвкушения. Галантные джентльмены снимают перед своими леди цилиндры – Малфой избавляется от лишней одежды, рывками побуждая к этому и Изабель. Влюбленная пара идет гулять по парку, кормя у водной глади голубей, завтра эта жертва любви узнает, что у ее Апполона есть жена и двое несовершеннолетних детей, а сам он спускает деньги на блэкджек и шлюх – завтра два студента слизерина, так и останутся двумя студентами слизерина. Он проснется с головной болью, и очевидно получит порцию выговоров от Снейпа, Она -  даже бровью не поведет, скрыв свою удовлетворенность. Несчастные влюбленные закончат трагично: джентльмен вернется к жене-клуше, а испорченная красавица станет машинисткой поезда, в котором встретит истинную любовь в виде начальника РЖД - Они встретятся в Малфой-меноре и снова повторятся в предутреннем рассвете. Говорить не станут. Слова будут излишними. Стабильность не подкрепляют лживыми признаниями, стабильность закрепляют ошеломительным успехом.
Игра продолжалась, вот только Лестрейндж наглым образом пыталась переставлять фигуры за двоих, на такое Малфой определенно не подписывался. Его рука бесцеремонно и нагло стягивала, и тянула вниз непослушную темную копну.
- Не надейся, я не позволю тебе доминировать. Оставь эти глупые замашки. – Одним рывком, меняя положение Изабель на постели и в свою очередь нависая над ней, Малфой укоренил свои лидерские позиции. Ироничные выпады кузины заставляли Драко злиться, и желать первоочередно не ее, а того, что бы она умела держать язык за зубами. Какая нехитрая способность, и как часто ее недостает особям женского пола. Остается лишь вдыхать такой знакомый запах, готовясь принять неизбежное. Симфония двух разгоряченных тел была бы неплохим объектом для художника, правда определенно мешала бы созданию шедевра, метроном своих непрерывных движений. Вдавливая Лестрейндж всем своим телом в скомканную белизну простыни, ладонь слизеринца стремительно поднималась по внутренней стороне ее бедра все выше, пока не достигла той самой негласной цели. Потаенное желание Малфоя лидировать, заставляло Изабель с каждым новым поцелуем в губы, шею, живот, прогнуться и шумно выдыхать, заполняя пространство тишины, неровными стонами.
И не видя больше никаких причины отдалять апофеоз этой сцены, Малфой преодолел последнюю грань между их телами. Снова перехватив запястья Лестрейндж и прижав их к постели,  слизеринец в первую же минуту своего безграничного триумфа, с неконтролируемым усилием сжал их до одури, ощущая себя если не обманутым, то уж точно разочарованным, не меньше. Рассудок даже на секунду прояснился, указывая на явный удар по мужскому самолюбию. Ничего, с этим он разберется позже. У Лестрейндж еще будет время придумать хорошо выверенный рассказ, о том, как она стала жертвой чьей-то нимфомании, хорошо слаженный лживый рассказ. А сейчас последствия от неожиданного разочарования, скрасит лишь ее покорность, и нарастающий темп сливания двух тел воедино. Так, что бы без границ. Так, что бы больше нельзя было этого повторить. Что бы гул, занимающийся в ушах, затмевал все прочие звуки. Так, что бы до ее криков, и его сдавленного рычания – не в пустоту – в ее ключицу. Так, что бы нагретый до предела воздух можно было проткнуть ножом, а влажные простыни стали единственным подтверждением, того, что это не сон в пьяном угаре, а их общий греховный пьедестал, падать с которого теперь целую вечность. И снова губами к ее губам, особенно жадно и настойчиво, и рьяно, так что бы сводили судороги, проникать и без остатка растворяться в ее сути. 
Его: «Лестрейндж» - утопает в ее вскрике. Не по имени, но как гласная дань упоминания кто они, и кем друг другу приходятся, несмотря на все те обстоятельства, в которых сейчас утопают. Ну и к черту, в конце концов, когда-нибудь и по нему споют отходную, так почему бы не включить в нее пару интригующих строк. Малфой был не прочь.

Обволакивающее ощущение собственной непревзойденности, невозможно просто так взять и выразить словами. Ни в одном языке мира,  не найдется подходящих эпитетов и метафор для этого состояния. Жалкие же попытки приблизиться к подлинному, так и останутся зыбкими песчинками в огромной вселенной. И между тем, даже если трудно было подобрать слова данному состоянию, оно, несмотря на такую вопиющую несправедливость, все-таки существовало, и самым что ни на есть наглым образом, в данный момент было присвоено натуре Малфоя.  Всегда приятно осознавать, что, то самое всеобъемлющее и манящее – так не осознанно пленившее твой разум, теперь податливо трепещет в твоих руках. Это похоже на дикий восторг, на яркую помесь сумасшедшего желания, начать все сначала... Для чего? Может для того, что бы повторить свой успех, испытать еще раз эту радость, а потом еще и еще, пока не надоест.
Ленивые мысли ползали друг за другом не цельно. Урывками. Ошмётками жалкими. Ни на вкус не попробовать, ни выплеснуть. То слипаясь в неуклюжие неопознанные фигуры, то вновь рассыпаясь расплывчатыми силуэтами. Беспокойство диссонансом вклинивалось в недолгую умиротворенность. Рядом с Лестрейндж нужно быть всегда на чеку, (в независимости, кто из представителей данной четы перед собой). Даже рядом, в несравненной близости, даже в едва занимающемся рассвете, пробирающимся сквозь мутное стекло  - нужно быть начеку. Наверное, неплохо было бы сейчас зажмурить веки и резко открыв глаза, осознать свое полное одиночество, сохранив в памяти неясный морок, но метод не сработал бы – она по-прежнему была рядом.
Это странно. А что хуже всего, совершенно неожиданно, но как оказалось – возможно. Кого ты увидишь, если заглянешь в зеркало? Какое чудовище отразиться в гладе мутного стекла?
Наверное, нужно было, что–то сказать. Или быть может, давай лучше помолчим. Какой вариант не выберешь - он заведомо провальный. Какая ирония.
С монотонным утром приходит трезвость – и даже отнюдь не ума – но ты слишком самонадеян и горделив, что бы чувствовать несуразность своего положения. Не перед кем оправдываться – если ты чист перед самим собой. Список твоих грехов итак изрядно зашкаливает, так зачем же перенасыщать его еще одним новым пунктом. Оставь место, оно обязательно пригодится – каждая новая мысль, подобно пуговицам, которые Малфой мерно и неторопливо застегивал на своей форменной рубашке. В его движениях была, какая-то неподдельная размеренность и гармоничность, это не походило на утренний побег, чем возможно вызывало бы большое недоумение. Странно? Умей Малфой во время останавливаться, половина его жизни прошла бы, по меньшей мере, скромно и скучно, но оставлять для себя сладкое послевкусие незавершенности, начинало входить у него в привычку. Действенная недосказанность была такой абстрактной, что заводила в тупик – то ли это мнимая надежда на продолжение, то ли небрежный жест апофеоза. Честно признаться, порой Драко не мог определить даже для себя самого, какой из вариантов сыграл в данной ситуации.
Как легко нырять в омут алкогольного яда, и как сложно после выбираться из него – прозаичность этой жизни, не давала слизеринцу покоя, награждая болью в висках, и замедленным восприятием. Лестрейндж непременно, съязвит на эту тему – не сейчас – но после, когда острота ее колкого замечания будет особо ощутимой. С этим ничего не поделаешь, такова она всегда была и таковой вскоре снова будет, а ночное исключение из правил, что ж… пожалуй всего лишь исключение. Малфой усмехнулся своим собственным мыслям, уже заранее рисуя в голове эту картину.  Странная штука жизнь любит раскидывать все так да эдак, будто маленький ребенок свои игрушки, а потом с  завидной легкостью снова расставляет на свои места, оставляя своих подопечных в недоумении и смятении.
Продолжая свои поистине философские размышления, слизеринец придал себе вполне сносный вид, насколько это было возможно в данной ситуации, и только сейчас осознал, что за все это время так ни разу и не посмотрел на Изабель.
Эгоист…  - Почему-то нарочито весело проскандировал мозг.
Легкие мерно вбирают воздух, а ноги уверено делают шаг к двери.
Интересно, с каким выражением лица она все это время смотрела мне в спину. – Волна нахлынувшей иронии, уже готова была слететь с губ, но Малфой предпочитал, сдерживать ее до последнего. – К чему эти наигранности, она такая же, как и я… и в этом ее притягательность… 
Наконец-то удостоив Лестрейндж своим взглядом, Драко облокотился на стену, рядом с выходом.
-  Напомни мне, что бы я больше никогда не пил в твоей компании. – И усмешка теряется где-то в уголках губ слизеринца. Должно быть, сейчас в Малфоя полетит пара непростительных заклинаний, но не сказать этого своей сестрице, было просто выше его сил. Пусть проклинает его и считает настоящей сволочью – имеет на это полное право, но пусть не забывает, кто они и кем являются друг другу. Пусть всегда это помнит. А если уж решит забыть… - И да, Лестрейндж, на рождественских каникулах в мэноре без тебя будет не так интересно. – И не более. Ни прямого приглашения, ни обещаний о том, что она приедет – да и к чему все это. Он более чем уверен – Изабель захочет взять реванш, и на следующий раз оставить в дураках его – Драко. Но у Малфоя все еще сохранился козырь, который он непременно продемонстрирует – они обязательно поговорят на одну очень щепетильную тему. Слизеринец еще раз усмехнулся, и вышел в гостиную, спокойно закрыв за собой дверь.